История Любви
"Наверное, вы должны ненавидеть журналистов", - сказала я. Гордеева улыбнулась: "Нет. Сейчас уже нет. Хотя не так давно готова была убить каждого, кто приближался ко мне с микрофоном".
С тех пор как после смерти Сергея Гринькова она начала выступать в соревнованиях фигуристов-профессионалов как одиночница, мы встречались дважды. До этого несколько раз разговаривали по телефону. Потом я приехала в американский Олбани, где проходил очередной турнир, но при встрече, когда я потянулась за диктофоном, Гордеева вдруг, как мне показалось, с ужасом и какой-то неприязнью во взгляде скорее выдохнула, чем сказала: "Не надо, прошу вас, давайте поговорим попозже". Подойти во второй раз с просьбой об интервью я так и не рискнула - просто наблюдала за Гордеевой со стороны. А в конце декабря, в Инсбруке, во время профессионального чемпионата мира вновь увидела то же самое выражение в Катиных глазах, когда ее менеджер Дебби Нэш подошла со списком запланированных интервью. Тогда-то я и произнесла те самые слова. И лед вдруг растаял.
"Я безумно устала, - продолжала Катя. - Интервью продолжались без перерыва, по несколько в день. Вопросы были одни и те же, и иногда мне начинало казаться, что я теряю ощущение реальности - что-то говорю, не понимая, чего от меня хотят. После того как в Америке вышла моя книга, я страшно жалела о том, что согласилась на предложение Свифта ее написать. Но в тот момент. Сразу после смерти Сергея, я была в таком жутком состоянии, что мне необходимо было выговориться. Свифт почти не задавал вопросов. Он приходил каждый день, включал диктофон, и я говорила часами. А сейчас не могу все это читать. Мне кажется, книга получилась слишком откровенной. Боюсь, что многие просто не поймут такой откровенности. С другой стороны, я встречалась с людьми, которые искренне благодарили меня за то, что я это сделала. В США уже готовится второй тираж - первый был немногим более ста тысяч. Издать книгу хотят японцы - уже заключен контракт. В России... Я бы не хотела, чтобы она вышла в России: боюсь, что перевод будет не точным. К тому же я говорила со Свифтом по-английски, очень простыми фразами, и многое из того, о чем он писал, интересно американцам, но вряд ли будет интересно у нас".
Подаренный мне экземпляр я читала всю ночь. А в последней главе - о годе Катиной жизни без Сергея - нашла ответы на те вопросы, которые хотела задать, но, наверное, никогда бы не решилась.
"... В нашей с Сергеем московской квартире я провела после похорон всего одну ночь. Больше я не могла там оставаться - слишком много воспоминаний связано с этим местом. Думать об этом невыносимо, и это чувство сохранилось до сих пор. Наш с Сережей тренер - Марина Зуева - буквально по минутам расписала мое время, чтобы хоть как-то меня отвлечь. Я ходила в музеи, на выставки, на концерты. Плохо соображая, что происходит вокруг. Было ощущение дикой пустоты, которое медленно убивало. Каждое утро я ловила себя на мысли, что хотела бы уснуть и не просыпаться никогда. О фигурном катании я не думала. Мама полностью взяла на себя все хлопоты о Даше и как-то сказала, что мне, наверное, стоит забыть о спорте. Во всяком случае, тех денег, что у нас были, вполне хватало лет на десять нормальной жизни. Меня пытался успокоить и Джей - наш с Сергеем менеджер: мол, финансовая сторона - его проблема. В США уже был создан мемориальный фонд, на который начали поступать деньги. Это само по себе было очень трогательно: мне никогда не приходило в голову, что наша с Дашей судьба окажется настолько небезразлична самым разным людям в Америке. Но жить все равно не хотелось. Первой этого состояния не выдержала моя мама. В один из дней она довольно резко сказала, что дочери нужна здоровая и сильная мать. Вопреки всему. И вдруг я четко поняла. Что вернуть меня к жизни может только фигурное катание. Потому что по большому счету всю мою предыдущую жизнь можно было разделить на две части: Сережа и спорт, которым я начала заниматься в четыре года. Потерю и того и другого я бы просто не пережила. Тогда я из Москвы и позвонила в Симсбери Виктору Петренко и попросила прислать мне мои коньки. Он как-то сразу все понял, сказал, что я - молодец. И в середине декабря - почти через месяц после Сережиной смерти - я пришла в ЦСКА".
"Я боялась даже думать о том, что когда-нибудь мне придется выступать одной. В то же время я совершенно четко решила, что второго партнера у меня не будет. Предложения были. Но мне казалось, что я физически не смогу ни к кому прикоснуться, позволить взять себя за руку на льду. К тому же я не могла отделаться от мысли, что мои выступления даже в одиночестве будут в какой-то степени предательством по отношению к Сергею. По крайней мере, пока продолжается траур. Эти мысли были настолько непереносимы. Что я инстинктивно пошла в церковь к отцу Николаю, который крестил меня, венчал нас с Сергеем, крестил Дашу, когда она родилась, потом отпевал Сергея... он выслушал меня и очень просто сказал: "Не бойся быть счастливой в своей будущей жизни. Катайся. А если случится, что ты встретишь близкого тебе человека, приведи его в церковь и я благословлю ваш союз".
"Эти слова меня успокоили, но я, как выяснилось, и понятия не имела, насколько наивными были мои представления о жизни и со сколькими сложностями мне придется столкнуться впервые. Помню, когда я уже начала тренироваться в ЦСКА, мне предложили встретиться с одним бизнесменом, который, как объяснили, спонсирует несколько детских фондов и хотел бы дать мне денег для Даши. Эта встреча состоялась, но когда я дома открыла конверт с деньгами, то пришла в ужас от того, насколько велика была сумма. Естественно, я позвонила поблагодарить, потом мы встретились еще раз - он пригласил меня пообедать, говорил о том, что много лет следил за нашей с Сергеем карьерой, потом стал рассказывать о своих родственниках в Париже, о капиталовложениях, которые у него были во Франции, Америке, Германии, и вдруг спросил, какую машину я хотела бы иметь. Я восприняла этот как шутку и, не задумываясь, сказала: "Ягуар". А через несколько дней он вновь позвонил и абсолютно серьезно сказал, что нашел подходящую модель и готов купить ее для меня. Вот тут-то я поняла, что ввязываюсь во что-то страшное. Естественно, я отшутилась, но последовал еще один звонок. На этот раз с предложением купить для меня большую квартиру.
Я была в шоке. Попыталась вернуть деньги, но он не взял, заметив, что давал их не мне, а Даше. Были и другие звонки, от других людей. Телефон трезвонил без перерыва, и совершенно незнакомые люди без конца говорили, что мне нужна именно их поддержка. Чувствовала при этом я себя ужасно. Мне казалось даже мама, которая совершенно правильно заметила, что пора учиться жить и принимать решения самостоятельно. Но в России для меня уже все было чужим и страшным. И я решила вернуться в Америку. Вместе с Дашей".
"Я много думала о том, почему Бог дал мне Сергея и так быстро забрал его к себе. Может быть, чтобы в полной мере дать мне почувствовать, как тяжела жизнь, когда остаешься с ней один на один? Или то, как может болеть сердце? На похоронах и после многие говорили мне, что не могут поверить в то, что Сережи больше нет. У меня было обратное чувство. Я приняла его смерть всем своим существом. Может быть потому, что все произошло на моих глазах. Когда он умирал, у меня было ощущение, что он проходит сквозь меня, оставляя абсолютную пустоту. И что это - навсегда..."
Появление Гордеевой в числе сильнейших профессиональных фигуристок стало сенсацией. По-человечески было вполне понятно и объяснимо, когда главный распорядитель профессиональных турниров Дик Баттон - чемпион мира 50-х годов - пригласил ее впервые, большей частью чтобы поддержать. Тогда, проиграв всем (что, в общем-то, было неудивительно), Гордеева сказала: "У меня достаточно приглашений на показательные гастроли. В спортивных соревнованиях я, пожалуй, участвовать больше не буду". Это тоже было понятно: слишком много лет Катя была лишь первой. Самой лучшей. Хотя держалась она молодцом. На мой вопрос: "Как каталось?" - абсолютно ровным голосом ответила: "Хорошо. Заняла четвертое место из четырех участниц. Как вы думаете, это хорошо?". Из четырех участниц три были олимпийскими чемпионками прошлого. Но сколько же боли было в Катином голосе! Почему-то я искренне обрадовалась, узнав, что она продолжает соревноваться.
На втором по счету турнире - в том самом Олбани - Гордеева впервые опередила двукратную олимпийскую чемпионку Катарину Витт, уступив только чемпионке Игр-92 Кристи Ямагучи. Потом обыграла Витт еще раз. В Инсбруке позади нее снова была Витт и чемпионка мира японка Юка Сато. Главное же заключалось в том, что к тому моменту в мире профи не оставалось человека, который бы не понимал, что появление Гордеевой в женском профессиональном катании отныне будет создавать проблемы всем сильнейшим.
Елена Вайцеховская. Олбани - Инсбрук - Москва.
© Спорт -Экспресс 01/1997. Photo © Филипп Карон
Огромная благодарность Оксане Воликовой за предоставленную статью.