СМИ / Пресса / Расколотый Лед

Расколотый Лед

Двадцатого ноября на тренировочном катке Лейк-Плэсида на лед вышел русский батюшка. Он отпевал замечательного фигуриста Сергея Гринькова. Отпевал на том самом месте, где год назад Сергей упал. Где во время тренировки остановилось спортивное, выносливое, но не застрахованное от разрыва сердце. По словам главного патологоанатома центра доктора Фрэнсиса Варги, левая коронарная артерия была практически полностью блокирована вследствие склеротических изменений. Соответственно было нарушено кровоснабжение всей правой половины сердца и части левой. Шансов не было. В году двенадцать месяцев. 365 дней. Жизнь не остановилась. За эти двенадцать месяцев шок от известия для многих сменился горьким сожалением. Подросла дочурка Сергея и Кати и, показывая на крестик, говорит: "Мой папа там, он меня видит". Катя Гордеева вернулась на лед, теперь уже одна. 14 декабря в Лэндовере начнется чемпионат мира среди профессионалов, на который Катя получила специальное приглашение. Постарела мама, Анна Филипповна: "Как мне излить вину перед тобой, что родила тебя с такой короткой судьбой..."

Удар в молодое талантливое сердце рикошетом затронул очень многих. Разбитое накануне смерти зеркало на машине раскололо жизни и лед.

...А Даша очень похожа на Сергея. Говорят, если дочь похожа на отца, она будет счастливой.

Мама, Анна Филипповна:
Он был смешинка, просто смешинка. Радоваться умел как никто, с самого детства. Придет летом, если дома оставался, бежит на канал - покупается, покупается, замерзнет, прибежит - раз, в ванну нырнет, согреется, разотрется, и опять на канал. Живчик... Туда- сюда бегает, не успеваешь его переодевать.

Я помню, в четвертом классе у них была хореограф, которая была связана с Большим театром. И как-то проводили они открытый урок по хореографии. А из Большого приехала комиссия просматривать ребятишек, мы и не знали ничего. Все закончилось, мы вышли, оценки смотрим, у Сережи одни пятерки. Потом меня подзывают: "Вы знаете, ваш сын нам очень понравился, мы его берем без всяких туров в училище Большого театра. Полностью на наше обеспечение, французский язык в совершенстве, отличные перспективы... Думайте". А тут-то, в фигурном, еще неизвестно, что будет. Вот мы сидим, сидим, я у себя в голове прокручиваю, муж тоже... Вроде на льду еще успехов нет, но и не выгоняют, иногда похвалят... "Сереж, ну что будем делать-то?" - "Мам, а лед?". И все наши мучения враз закончились: раз сказал "лед", значит, так и остается. Хотя до этого вроде и не рвался уж так особенно на тренировки. Хулиганил, бывало, - то снежком в кого-нибудь запустит, то еще чего. Ругали его за это...Да... Хотя из Большого мне сказали: парень через четыре года будет солировать.

Катя Гордеева:
"Мы сидели с Сергеем за столом и разговаривали. Он налил мне маленькую стопку водки. "Я хочу тебе что- то сказать". Что бы это ни было, он боялся это произнести. Даже водка не помогала. Я видела, что он чувствует себя не в своей тарелке, но знала, что он что-то задумал. Затем Сережа сказал: "Почему мы не целуемся?" Что- то вроде этого. Это не было вопросом. Он не мог не чувствовать, что я тоже хочу этого. Он поцеловал меня в губы и когда увидел, что мне это нравится, поцеловал еще раз, только долгим поцелуем. ...Я спросила: "Сережа, почему ты выбрал меня? Я еще недостаточно взрослая. Я не красавица. Моя фигура далека от совершенства". Сергей положил пальцы на мои губы и сказал: "Ты ошибаешься. Ты взрослая, тебе уже семнадцать. У тебя замечательная фигура. Все будет прекрасно. Я люблю тебя такой, какая ты есть, Катюша".

Галина Василькевич, первый тренер:
Рос хорошим мальчиком. Не могу сказать, что совсем скромненьким, - ну, как положено парню, нормальный ребенок. Результатами до определенного возраста не выделялся. Класса до пятого был середнячком в группе. После - появился апломб, позу стал чувствовать. В восьмом классе на соревнованиях в Чехословакии занял четвертое место. Вот после этого я ему и сказала: "Сереж, надо идти в пару". Мама, Анна Филипповна, - чуть не в слезы: нас и так все устраивает... Сережа сам переживал очень.

Анна Филипповна:
Когда он был дома - это праздник. К сожалению, редкий. Ведь с четвертого класса он все уезжал, уезжал. Очень он Наташу, сестру, любил, очень. Даже все друзья это отмечали. Он ее просто обожал, всеми секретами делился. А я уже от Наташи их узнавала.. И когда с Катей у них все началось, когда влюбился - все Наташа первой узнала. Я - то все думала: детское у него это, как к младшей сестричке относится... Уже когда уехали они, позвонит, узнав, что кто-нибудь едет в Америку: "Мам, пиши письмо мне. Вот бери тетрадь и пиши полностью". Я беру тетрадь и пишу, пишу, пишу... Он там читает, а потом: "Мать, ты хитрая! Вроде тетрадь исписана, а у самой почерк - во какой!".

Галина Борисовна:
Добрый он был очень. Уже когда чемпионом стал, приезжал в ЦСКА, к ребятам моим приходил: "Вы тут, смотрите, слушайте Галину Борисовну!". Есть у меня Рома Серов, так вот Сережка Ромку вроде как опекал. То майку ему какую-нибудь привезет, то "Ром, что это у тебя кроссовки какие- то не такие, держи вот новые". А сегодня Рома катается в Сережиных ботинках. Катя привезла уже после того, как все случилось... Костюмы ледовые кое-какие переделали на него.

Это было даже не шоком. Я просто не поверила. Почти десять лет он у меня тренировался. В год два раза диспансеризация. Никаких отклонений, практически здоров... Очень нравилось отношение семьи к занятиям. Хотя Сережа особенно и не выделялся в группе, просто был хороший, ровный мальчик, родители очень серьезно относились к занятиям. Труда они, конечно, вложили массу. Ну, а то, что большой спорт не для здоровья, это ясно.

Анна Филипповна:
У него такие эмоции - сразу. Бурей. Ну как же в раздевалке все... Саша Фадеев, как же ... Мальчишки ведь. Такой возраст был - какие еще девчонки! И я ему уж говорила: " Сереж, если тебе не нравится это дело очень..." Я чувствовала тоже, он худенький был, а тут - в пару, я говорю: "Давай вообще там не работай, мы в танцы уйдем". Ходит, ходит... Я звоню Галине Борисовне: " Что же вы наделали, парень уже не улыбается". - "Да вы на льду посмотрите, как он ее крутит!". Я ему: "Сереж, говорят, она маленькая совсем..." - "Да-а, попробуй ее повертеть..." Ну вот - навертел... Сережа был в какой-то обиде на Галину Борисовну, что с одиночников его сняла, да и я тоже - как бы выгнала нас, отчислила. Она настаивала: "Вы меня потом благодарить будете".

Знаете, просто за год изменился. Уехал летом на сборы мальчиком, а приехал совсем взрослым. Мы ему всегда про Катю говорили: "Сережа, она девочка маленькая, никого не стесняйся, если что - подтаскивай чемоданчик и оберегай... Если она ножку сломает или что-то, это же ваша общая судьба, так что ни на кого не обращай внимания, насмешки не замечай". И вот так пошло, пошло. И они дружили, но не так чтобы близко. Это потом уже... Все вместе, вместе. Каждая мышца ощупана...

Анна Филипповна:
За эту улыбку в школе, знаете, сколько меня вызывали. У него прозвище даже было- Улыбка. Вызовут его: давай, сдавай так что- то... Он улыбается. А они меня вызывать: смеется над нами. Я им говорю, да это у него такое выражение лица, строение такое. А дома: "Сынок, ну будь ты посерьезней, они же учителя". Засмеется опять: "Мам, а если я вот так..." - и надувался, хмурость изображал. Плохо получалось. Даша сейчас так же улыбается, раньше это как- то незаметно было, а сейчас проявилось.

... Звонит в три часа ночи, такой радостный: "Мать! Я из роддома. Дочка родилась, и я..." Он Катю держал за руку, она рожала, он ее держал. "Мам, ребеночек отделился, и мне прямо в руки дали..." И первое время он с Дашей был - потому что Катя себя плохо чувствовала, у нее были трудные роды, потом сильно голова болела, и вот он, совсем неумелый еще, ухаживал за малышкой. Тогда он был поистине счастлив... Где эти фотографии? - Вот так он вжал ребеночка в себя, весь прямо светится и весь растворился в ней.

Наташа, сестра:
20 ноября русский батюшка отслужил панихиду на льду, где Сережа упал. Сначала на русском языке, потом на английском, чтобы поняли все. У нас день слез, а в Америке - День улыбки. В том году представление, в котором приняли участие все известные фигуристы, называлось "Праздник жизни", а в этом - "День улыбки". Все улыбались. Сережа ведь почти всегда улыбался.

Катя Гордеева:
"Не важно, как я себя чувствую, не важно, какие проблемы меня волнуют, я улыбаюсь ей (Даше), потому что она улыбается мне. У меня есть фотография ее отца, сделанная задолго до того, как он стал Сергеем Михайловичем Гриньковым, дважды олимпийским чемпионом. Я редко в лицо звала его Сергеем. Мягким обращением было "Серега", более ласковым, романтичным - "Сережа". На этой фотографии Сергею девять лет. Он тренировке среди других ребят. Его лицо на фото - Дашино лицо. Ей сейчас четыре года, и у нее, как и у отца, потрясающие голубые глаза и светлые волосы, как и у него в детстве. У нее Сережина широкая и открытая улыбка, столь прекрасная для меня... Сергей был единственным, кто заразительно хохотал у нас дома. Он учил меня, всегда слишком серьезную, как уметь радоваться. Он заботился обо мне, никогда не объясняя, что делает это. Даже сейчас, когда он ушел, он оставил мне Дарью, часть себя..."

Анна Филипповна:
Ребята хотели расписаться в 90-м году, но умер Сережин папа. Ровно через год они расписались и повенчались. Сережа пришел и сказал: "Мама, я крестить иду". - "Кого?" - "Как кого, Катюху". Ну, зубы чистить, наглаживаться, наряжаться и бегом. А потом и повенчались. Затем они были у Татьяны Тарасовой в ее театре. А у Сережи как раз травма сильная плеча была. Операция. И они почти не катались, даже перед Тарасовой было как- то неудобно. Помню, приезжает сын из Америки: "Мам, тебе показать новую программу?" - "Ой, сынуль, давай..." Включает - батюшки! Стружки летят, настоящая бормашина, и из кости стружки летят веером... Кассеты перепутал. Эта была запись операции.

На сердце никогда не жаловался. У него спина все болела - вот мы сейчас думаем: может, боль-то сигнал подавала. Ну ведь с пяти лет под наблюдением, я так всегда за это спокойна была. "Сереж, ну как ты?" - "Мам, там такую аппаратуру надевали, прыгали, проверка с нагрузкой. Нормально." Я все катастроф воздушных боялась - столько ведь летал, просила, чтобы обязательно звонил, когда прилетит. Он телефон сам никогда не давал - знал, что дорого. Звонил сам. И перед трагедией тоже звонил. Нас за несколько дней до этого на вечер торжественный собрали, я в милиции работала. Наташа меня нарядила: мам, смотри, чтобы одна не приходила - -он какая Кармен! Он звонит:"Наташ, во что ты ее одела- то?" Хохотал, прямо хохотал. Такой веселый был! И Катюха тоже рассказывала. Марина Зуева к ним приехала накануне трагедии программу новую показывать, они пошли вечером куда- то посидеть - "так он смеялся, мы так хорошо время провели". Может, только бледный немного был- но и это уже задним числом показалось... Я теперь вот думаю, может, он скрыл чего, знал, что мы испереживаемся, что паникерши.

Наташа:
Сережа очень много читал. Уроки не любил делать, но читать... Очень любил Чехова- и вслух смеялся. "Наташ, на прочитай". А сидит читает, телевизор смотрит - в руках чего- то мнет или ноги должен качать. Все перечитал, из поездок книги чемоданами привозил. Его в школе отобрали на съемки фильма - маленького Гагарина играть. А у него как раз передние зубы выпали, ну молочные же. Так на киностудии решили, что маленький Гагарин не может быть беззубым. Волосы у Сережи были всегда белые и прямые, а вырос - -вдруг закудрявился и потемнел сильно. Приедет: ну давайте, рассказывайте. "Сереж, ты-то как?" - "Да что я, давайте рассказывайте, меня не было - обо всех рассказывайте".

Катя Гордеева:
"Сергей помнил абсолютно все из прочитанного. Его любимыми авторами были Борис Пастернак - он трижды читал "Доктора Живаго", Чехов и Михаил Булгаков. Год за годом он возвращался к "Мастеру и Маргарите". ... Он был буквально помешан на собаках. Мог говорить о них целый день, как и Марина (Зуева). Как-то они проговорили на эту тему шесть часов. После турне Сергей завел бультерьера, которого назвал Моська. Моська был белым с черным кругом вокруг левого глаза. Они выбирали его с моей мамой и принесли домой в корзинке".

Катя Гордеева:
"Иди поговори с Сергеем", - сказала Марина (Зуева). "Он все еще слышит тебя". ...Я не могу описать чувства, которые охватили меня, когда я зашла в комнату, где лежал Сергей, все еще в фигурных ботинках. Он не выглядел мертвым, как будто спал. Один глаз был открыт чуть больше, и меня все не покидало чувство, что он видит меня. Казалось даже, что он дышит. Его руки были ледяными, но когда я дотронулась до плечей, они были еще теплыми.

Это было очень трудно - начать говорить с ним. Я не знала, что сказать. И не помню наверняка, что стала говорить. Что-то очень простое. "Твои руки так холодны". Я извинялась: "Мне жаль, Сережа. Мне так жаль".

... Лучшее лекарство для меня - катание. Я люблю бывать среди людей; я люблю тренировки; я люблю чувство физической усталости после длительных занятий. После Сережиной смерти я потеряла себя, я была за пределами льда. Чтобы найти себя снова, я должна кататься. Я не могу не кататься.

Я чувствую себя естественней на льду. Это звучит ужасно, но когда я просто нахожусь дома и посвящаю себя целиком родителям и Даше, я ощущаю, как тает моя сила духа. Когда я катаюсь, она возвращается. Моя твердость возвращается. Это хорошо для меня, это хорошо для Дарьи. Она видит, что ее мама не слабая, что она умеет делать что-то хорошо. Она любит мое катание, любит мои костюмы, то, как я смотрюсь на льду. Это лучший путь для меня, чтобы выразить эмоции. Это проще, чем писать, говорить, думать.

Наташа:
Катя катается одна, у нее хорошо получается. Она - трудяга, не сходит со льда. Танцы ей ставит по-прежнему Марина Зуева (их бессменный хореограф). Программы такие же красивые, лиричные, как они с Сережей катались. Катя ту же тему берет. Даша - с бабушкой и дедушкой. Немного кататься начала. Гимнастикой занимается, плаванием, в колледже учится, английский уже знает. В общем, загружена, как все американские дети. Даша говорит: "Мой папа на небе. Анюля, попроси боженьку, чтобы он разрешил папе на меня посмотреть". Даша помнит его еще. Ей правильно сказали, она говорит: "Мой папа - вот там", и показывает на крестик. Это Катя молодец, она пошла сразу к детскому психологу и проконсультировалась, как сказать девочке и что, чтобы травму не нанести.

Катя Гордеева:
"Сначала мы были партнерами на льду. Затем друзьями. Затем очень близкими друзьями. Потом мы полюбили друг друга. Стали мужем и женой. Затем родителями... Он хотел, чтобы Даша занималась карате.

Он хотел выступить на Олимпийских играх в Нагано. У него была маленькая ошибка в Лиллехамере, где мы получили вторую золотую медаль. Это была единственная ошибка, которую он допустил на соревнованиях. Только одна... Он хотел соревноваться снова, чтобы стереть эту ошибку из памяти. Третья Олимпиада. Я не думаю, что смогла бы выдержать еще одни Олимпийские игры, но я не говорила ему "нет", потому что видела надежду в его глазах.

Сергей хотел купить большой глобус. Он любил рассматривать места, где мы были, изучать географию и хотел показать эти места Дарье. Он хотел, чтобы его сестра Наталья навестила нас в Америке и чтобы ее дочь Светлана изучала английский. Он очень сожалел, что не говорит по-английски, хотя понимает его хорошо. Он был максималистом и не хотел говорить, пока допускает ошибки. Он хотел провезти меня через всю Европу. Останавливаться в каждом городе, заходить в соборы и музеи... Он хотел гулять по бульварам до тех пор, пока не отвалятся ноги... Сергей хотел сделать так много помимо фигурного катания."

Анна Филипповна:
Они уехали, а я говорю: "Сереж, у меня душа болит, я так мечтала твоего ребенка воспитать..." - "Мама, я тебе еще Мишу рожу". Папа- то у нас Михаилом был. Вот сейчас пленки прокручиваем: Господи, вот выхватить бы тебя прямо живого с экрана...

Катя Гордеева:
"Мне было трудно представить, как я буду кататься, не ощущая Сережиных рук, не смотря ему в глаза... Я не могу кататься с другим партнером. Было невыносимо думать, что кто- то другой дотронется до меня на льду. С одиннадцать лет я ощущала на льду единственные руки - руки Сергея.

... Все это я рассказала отцу Николаю. (Отец Николай крестил Катю и венчал их.) Он сказал: "Катя, пожалуйста, катайся. Я знаю, ты любишь свое дело и катание приносит радость многим". Затем он добавил: "Не бойся стать вновь счастливой. Сергей поможет тебе в этом. Если ты встретишь еще кого-нибудь, приведи его в эту церковь, независимо от религии, которую он исповедует. Я благословлю этот союз, и это будет и благословение и Сергея".

P.S. В материале использованы фрагменты из книги Екатерины Гордеевой "Мой Сергей. История любви".